503 Service Temporarily Unavailable

Байкер

05 Дек 2007 18:45

Все, кто любит мотоциклы и быструю езду, за мноЙ!

БАЙКЕР

Городок Староклимовск, уютно расположившийся в холмистой долине, покрытой лесом, летом и зимой превращался в рай для туристов, любителей активного отдыха на природе, ягод, грибов, рыбалки, лыжных прогулок и купаний в прорубях. В межсезонье наплыв приезжих сходил на нет или почти на нет, и на автомагистрали, объездные и просёлочные дороги выезжали любители двухколёсного экстрима.
По ночам, когда улицы пустели, когда натрудившиеся за день автомобили отдыхали на стоянках, в гаражах или просто под окнами квартир их владельцев, когда последние пешеходы спешили к экранам телевизоров, горячим ужинам и полноценному сну, город переходил во власть мотоциклистов. По широким проспектам и по узким улочкам, по восьмиполосным магистралям и извилистым проездам меж домами и микрорайонами носились «Харлеи», «БМВ», «Кавасаки», «Хонды», чопперы, спорт-байки, круизеры, выделывая каскадёрские трюки и прочие чудеса на огромных скоростях.
Рёв двигателей бился меж домами, заполнял улицы, уносился в небо, переливающееся звёздами. Ночь спокон веку принадлежала мотолюбителям, поэтому с ними не боролись. Вернее, было несколько попыток запретить нарушать покой сонного времени суток, но тогда байкеры в знак протеста в полном составе выехали на улицы днём. Когда отцы города подсчитали убытки, нанесённые не без участия любимых чад авариями, заторами на дорогах, массовыми опозданиями граждан на рабочие места, махнули руками. И отдали мотоциклистам ночь. В ответ на отдельные протесты о шуме гражданам было рекомендовано ставить звукоизолирующие окна. (Дела фирм, занимающихся окнами и кондиционерами, быстро пошли в гору…)

Виталий Орешников днём учился в университете, прилежно штудировал биологию и общую химию, а по ночам повязывал на голову чёрную байкерскую косынку, облачался в кожаную жилетку, приобретённую по случаю и собственноручно отделанную клёпками, седлал свой старенький “Транс-Юпитер” и выруливал на дорогу.
Увлечение мотоциклами началось с четырнадцати лет. Талик даже помнил день, когда, побывав с отцом на мото-шоу, навсегда был сражён красотой и возможностями двухколёсного чуда техники. Потом – первый мотоцикл, собранный своими руками из старой рамы, отданной отцовским знакомым по доброте душевной в металлолом. Детали мастерились самостоятельно, добывались на свалках – каких только сокровищ нет на наших свалках! – или покупались на карманные деньги и деньги, заработанные, где только возможно – от разноса пиццы клиентам до продажи газет в электричках.
На короткий период жизни от окончания школы до поступления в университет мотоциклы были не то, чтобы совсем забыты, но отошли на второй план.
А потом появилась Даша…
Виталий уже не помнил, что его восхитило больше – девушка, её стальной друг, или то, как лихо и слаженно они взаимодействовали. Казалось, мотоцикл подчиняется не ручному управлению, а мысленным командам хозяйки… При обманчивой внешней хрупкости крепкая по-спортивному и сильная она лихо управлялась со сверкающим хромом «Харлеем». Тот с готовностью взрёвывал, лишь тонкие пальцы, затянутые в перчатку с множеством заклёпок, касались ручки газа.

И вечерами вместо корпения над конспектами и фолиантами с заключёнными в них премудростями мира Виталий вновь засел в гараже. Коль скоро ни выдающимися внешними данными Талик не обладал (худой, невысокий, белобрысый, да ещё в очках – он всегда комплексовал по поводу собственной невыразительности), ни богатством, ни особыми талантами, покорить прекрасную байкершу виделось лишь одним способом – войти в её клан, стать таким же, как она и по возможности лучше.
С финансами дело обстояло негусто, на новый мотоцикл денег не было, а старый, если кого и мог поразить, то совсем не юную деву, а скорее собирателя бесхозного металлолома.
Просидев в тягостном раздумье об обновлении техники несколько вечеров, Виталий решил, что раз мотоциклу не придать презентабельный вид, надо усилить тот, что есть, переведя его в разряд готики и нарочитого ужаса… Что получилось в результате собственного творчества и помощи знакомого художника описанию не подлежало – один бензобак, слегка деформированный и раскрашенный под конский череп, чего стоил!
Конечно, ни в какое сравнение с заморской чудо-техникой ни по размерам, ни по мощности «Байк Орешникова» не шёл, но ботаник-конструктор с достойным восхищения упорством идиота выезжал каждую ночь на трассу. Днём он отсыпался на лекциях, но ни снижение успеваемости, ни насмешки сокурсников не отвлекали его от главной цели – завоевания Дашиной благосклонности.
Городские байкеры посмеивались над Виталием, один из вожаков команды, Филин, пытался однажды даже поговорить с ним. По-доброму, можно сказать по-отечески. «Сынок, неужели тебе нравится, что над твоим рыдваном потешается весь город? Или купи нормальный байк, или катайся вокруг своего дома, чтоб никто не видел. Где твоя гордость?» Но в сердце ботаника жила не гордость, а любовь к Даше. А может, и любовь, и гордость, потому что он промолчал тогда и… продолжал ночами гонять по дорогам. На него перестали обращать внимание. Под ногами, сиречь колёсами, Талик не путался, на рожон не лез. Он просто ездил за стаей, выискивая среди кожаных спин тонкий силуэт единственной девушки, единственной для него, недосягаемой богини байка.

В один из месяцев межсезонья, в прохладном октябре, когда остатки листвы на мокром асфальте ещё напоминали об ушедшем лете, когда наступила пора романтических вечеров и стихов о любви, приходящих в бессонные ночи в свете огромной луны, когда улетающие птичьи стаи навевают особую, светлую грусть, в город слаженно, красиво, сверкающим парадом въехали мотоциклисты. Их было немного – человек десять, но все одного роста, одинаково одетые, на совершенно одинаковых огромных байках модели «Suzuki Intruder». Талик, как и прочие местные мотолюбители с ревнивым восхищением наблюдавший за гостями, был уверен, что у них и лица близнецов, но когда, после небольшого импровизированного выступления на площади приезжие сняли шлемы и раскланялись аплодирующей публике, оказалось, что они всё-таки разные, и более того предводителем их была девушка!
«Странствующие романтики», как они себя назвали, каскадёры, участники мото-шоу, расположились в одном из местных кемпингов, объявив, что пробудут несколько дней, в течение которых собираются показать чудеса владения техникой и могут посоревноваться со всеми желающими в скорости и управлении мотоциклом.
Талик к приезду «романтиков» отнёсся с философским спокойствием, хотя и признался сам себе, что немного завидует их великолепной технике и мастерству. На выступление, организованное на городском стадионе, сходил, сдержанно поаплодировал трюкам со всяческими сальто, переворотами, прыжками через составленные в ряд автомобили. Мускулистые великаны в чёрном вызвали восторженный визг девушек, правда, Даша не визжала со всеми и не рукоплескала, отбивая ладони, лишь бы её заметили. Она снисходительно улыбалась, а после выступления взлетела в седло своего хромированного коня и покинула место ристалища, так лихо развернув мотоцикл, что вызвала радостное улюлюканье и возгласы мужской части наблюдавших за ней зрителей.

И вот в один из дней возле своего дома Виталик увидел припаркованный чуть в сторонке от подъезда байк. Чёрный «Сузуки» излучал мощь даже в спокойном, «спящем» состоянии, и походил на хищника, отдыхающего у всех на виду, нисколько не боящегося, что на него нападут, обидят, съедят, - настолько уверенный в собственной силе. Но что-то в нём было не так, что-то неправильное, необычное, тянуло ощутимым холодком. Талик бросил на скамейку рюкзак с учебниками, снял очки и принялся за детальное изучение мотоцикла. Как и все, «награждённые» сильной близорукостью, Талик видел два мира: обычный – это в очках, и мини-мир, когда их снимал, когда всё вокруг расплывалась на расстоянии вытянутой руки, зато становились чётко различимы такие мелкие детали и детали деталей, которые нормальному человеку доступны лишь при вооружении лупой, а то и микроскопом.
На зеркальной поверхности крышки двигателя, под бензобаком, линией, исчезающе тонкой, поблёскивала выгравированная готическим шрифтом буква «М», а чуть пониже – «О». Ни слов, ни подсказок, наводящих на мысль, что бы сие означало?.. Своеобразный вензель имени владельца?
Больше ничего примечательного осмотр не выявил, если не считать того, что контуры мотоцикла казались какими-то неустойчивыми, зыбкими и истекали тонкими полупрозрачными дымками. От мотоцикла тянуло холодом, и в тёплом воздухе он должен был бы покрыться инеем, а не испаряться подобно куску сухого льда из лотка с мороженым.
Дома Талик налил себе молока и с бокалом в одной руке и булкой в другой любовался видом из окна, когда к мотоциклу вернулся владелец – высокий блондин из команды мото-каскадёров. Остановился, оглянулся вокруг, как будто почуял чьё-то присутствие и бросил взгляд на Таликино окно, острый, без малейшего намёка на доброжелательность, словно мог видеть, кто притаился в темноте, за занавеской и счёл его врагом.
Хрипловато и внушительно взревел мотоцикл и на короткое мгновение окутался чёрными струйками дымков. Это не напоминало обычный выхлоп уже потому, что длилось ровно миг, и дымки истекали совсем не из длинной хромированной трубы для отвода отработанных двигателем продуктов горения, а отовсюду, даже из-под ладони, лежащей на рукоятке газа.
Когда на следующий день в их доме умер старичок-пенсионер, Талик не увязал это событие с присутствием накануне возле подъезда мотоцикла. Да и как они могли быть связаны?.. Старичок, конечно, был бодренький и отличался завидным здоровьем, но ведь срок приходит всему! Потом похоронная процессия отправилась провожать в последний путь продавщицу из супермаркета, возле которого тоже наблюдательным ботаником был замечен знакомый байк. А когда в университете, где учился Орешников, умер совсем не старый ещё преподаватель, а накануне чёрный «Сузуки» выписывал круги по парковым дорожкам напротив центрального входа, Талик задумался, простое ли это совпадение? И вечером, ни на что, впрочем, особо не рассчитывая и не надеясь на успех, поехал по городу.
Он был бы рад ошибиться и посмеяться над своими домыслами и почти уверился, что всё – именно домыслы буйного воображения, когда через три часа, что бесцельно проколесил по улицам на трамваях и автобусах, заметил каскадёрский «интрудер»…
Последующее детальное изучение его поверхности также выявило присутствие букв на крышке – «М» и «L» на этот раз. Ничем иным мотоцикл не отличался от прежних, включая текучие дымки и холодную поверхность.
В течение недели Виталий носился по городу, отслеживая «Сузуки» мото-шоуменов, и везде, близ мест, где парковались огромные чёрные красавцы, в жилых домах, учреждениях, частных фирмах через день-другой кто-нибудь умирал. Естественная ли смерть, неожиданно-трагическая или ещё какая, но она приходила и всегда предварительно сопровождалась приездом истекающего холодом мотоцикла.
Орешников решил поближе познакомиться с каскадёрами и однажды вечером подкатил к бару над рекой, где площадка над живописным водопадом собирала на дискотеки молодёжь и романтично настроенные парочки. Сейчас народу здесь было немного, и тусовались в основном байкеры.
Уже издали Талик заметил стоящие аккуратным рядком чуть в стороне от остальных одинаковые байки Числом шесть. «М.О», «М.L», «М.D», «М.Р», «М.F» и один - только с буквой «М». Зашёл в бар, заказал тоник, поданный барменом с презрительной улыбочкой, и, потягивая через трубочку чуть розоватую пузырьковую жидкость, оглядел зал. Ничего необычного, ничего странного. Хрипловато играет саксофон, местная певичка в мини в синих искрах делает вид, что поёт, а на деле шепчет что-то про несчастную любовь…
- А ну подвинься! – рослый блондин грубовато оттеснил Талика к углу стойки и, уложив локти на полированную поверхность, занял столько места, что хватило бы комфортно устроиться двоим посетителям.
- Нельзя ли повежливее? – буркнул Орешников, отряхивая с себя капли пролившегося тоника. Блондин не отреагировал. Тогда Талик, глубоко вздохнув, постучал по его руке, ощутив под скрипучей кожей куртки каменные мышцы.
- Чего тебе? - блондин метнул из-под длинной чёлки враждебный взгляд.
- Я хотел…- почему-то все слова как-то разом забылись в этом холоде. - Мне… узнать…
Блондин развернулся, навис над Орешниковым источающей арктический ветер громадой и сгрёб его за грудки одной рукой. Талик почувствовал, как его ноги отрываются от пола.
- А шёл бы ты отсюда! Подальше… - с угрозой прошипел он.
- Эй! Полегче там! – Филин, габаритами не уступающий заезжему каскадёру, подёргал того сзади за воротник.
- Чего?! – блондин обернулся, а Талик почувствовал под ногами землю, чему весьма обрадовался.
- Того! – повысил голос предводитель местных байкеров. – Талян – член нашей команды! И если…
К ним, привлечённые шумом, стали подтягиваться парни в куртках с клёпками – свои, чужие, - Талик не видел за спинами двоих великанов.
- Спокойно, мальчики! Спокойно! – властный женский голос вмиг снял растущее напряжение. Зеленоглазая каскадёрша протиснулась к стойке. – Расходитесь.
- Я только… - буркнул блондин.
- Оркус! – повысила голос девица. – Псть!
Потом подвинулась ближе к Виталию и протянула ему бокал с коктейлем.
- Выпей. Я вижу, с тобой не очень хорошо обошлись,- она улыбнулась и посмотрела вслед блондину. – Они все такие грубые!.. Но работа суровая, обязывает. Ничего не поделаешь
- Разве этот тип подрабатывает вышибалой? Как я сразу не догадался? – пробормотал Талик и отпил угощения. Горло обожгло. Глоток пламени покатился вниз по пищеводу, растёкся по жилам. Голова слегка закружилась.
Зеленоглазая дева улыбнулась, сверкнув жемчугом идеальных зубов. Талик подумал вдруг, что она прямо-таки дьявольски хороша.
- А было бы интересно… Хотя и не по правилам, - она снова глянула в зал.
- Как тебя зовут? – Орешников снова глотнул коктейля и решил, что ему больше ничего не страшно – никакие блондины со странным именем, ни зловещие события последних дней.
- Мора.
- Мора-а-а, - попробовал имя на вкус. Понравилось. – Ты красивая, Мора.
Она рассмеялась легко и завораживающе.
- А где… - Талик пытался вспомнить, о чём же он хотел спросить сначала блондина, а теперь, раз уж представился такой случай, прекрасную каскадёршу. – Где… Где остальные? Вот!.. Да. Где ещё четверо? Почему вы не все вместе?
- Они работают, - ответила Мора и стала серьёзной. – Ты путаешься под ногами, что-то ищешь, преследуешь нас. Скажи, что тебе нужно?
- Мне? – Талик сделал глоток и хихикнул. – Мне – ничего. Я просто… Просто… Интересно.
Мора наклонилась к нему, и чёрный атласный дождь её волос потёк с плеч, оттенил бледное лицо с огромными зелёными глазами.
- Тебе дано больше, чем другим, но не мешай нам, слышишь? Не мешай! И не пострадаешь.
- Не буду, - серьёзно кивнул Талик, глядя в опустевший бокал. – Ни з-за что не б-буду.
- Вот и хорошо, - она опять улыбнулась и погладила ботаника по щеке. Ладонь была холодна. – Хорошо.

Наутро Орешников пытался вспомнить, как он добрался до дома, или кто его привёл и что говорил, но из событий прошлого вечера запомнился только шёпот зеленоглазой девы. «Хорошо, хорошо, хорошо…»
- Хорошо, - повторил Талик и нахмурился. – А ничего хорошего.
И что-то зудело в нём. Какая-то мысль или догадка, которая никак не хотела озвучиться. Попытки мозговой деятельности ни к чему не привели, и Талик решил, что ну их всех, эту компанию со странными - прибалтийскими что ли? – именами. Забот у него других нет? И вообще, учиться надо!
Да ещё голова побаливала…
На семинаре, когда его вызвали отвечать совершенно незнакомую тему, Талик, доставая конспект, пробормотал обречённо: «Еxitus venit!» и застыл. Вот оно! Разгадка! Ну, конечно! Еле дождавшись конца занятий, помчался домой, нашёл в куче книг и учебников латинский словарь. «Orcus», «Letum», «Peritus»… Десять! Десять значений одного слова! И во главе – «Mors». Мора… Мора - значит, Смерть. Смерть и её помощники.
Он смеялся над собой, не хотел верить, ругал разными словами собственную глупость и предвзятость и… вечером, после занятий поехал к кемпингу. Каскадёры встретили его довольно холодно и даже враждебно. Все занимались своей техникой, никто не захотел разговаривать и что-то объяснять, никто не отвечал, где Мора. Однако она сама вскоре вышла навстречу. Наглухо застёгнутый кожаный комбинезон делал её почти невидимой в вечернем полумраке. Со шлемом в руках дева прошествовала к байку. Талик старался не отставать.
- Кто ты? – напрямую спросил он. – Кто вы все?! Что вы здесь делаете?! Зачем?! Что за смертельное шоу вы тут устроили?!
Мора включила стартер и резко повернула ручку газа. Мотоцикл свирепо рыкнул. Ему вторили собратья, на которых в полной боевой готовности сидели девять великанов-близнецов в поблёскивающих в свете фонарей одинаковых шлемах.
- Мы там, где должны быть, – Мора тоже надела шлем. – И делаем своё дело.
- Но это неправильно! С вашим появлением стали умирать люди!.. – Талик старался перекричать рёв моторов. – Жестоко и неправильно!
- Почему? – неожиданно мягко отозвалась госпожа Смерть. - Таков порядок.
- Вы отнимаете жизнь!
- Мы ничего не отнимаем и никого не убиваем – ты в этом хочешь обвинить меня? – она снисходительно улыбнулась. – Глупый маленький человечек! Ты ж пойми, никто не вечен! У каждого – свой срок, каждому отмерено ровно столько, сколько он имеет. Мы лишь забираем его тень. И никто не может изменить судьбу. Даже ты!
- Но… - растерялся Талик, - но почему мотоциклы? Это как-то…
- Нетрадиционно? Непривычно? – вскинула идеальной формы бровь Мора. – А как нужно? Дряхлая тётка в чёрном балахоне с косой в руке? Тогда ты поверишь и не скажешь «неправильно»? Когда тихонько и незаметно - ни у кого не возникает протеста? А стоит лишь немного отойти от обыденности, придумать нечто более яркое и интригующее – так сразу крики «нельзя!!»?!
Она была права. Увы, она была права, и возразить оказалось нечего.
- Я выбираю лик по своему желанию. В вашем городе культ байкеров, стиль показался мне достойным воплощением образа… Вопросы кончились? А теперь, прочь с дороги!
Лязгнуло забрало шлема, и мотоциклы одновременно рванули с места. Идеальной шеренгой они вырулили на дорогу, ведущую к городу, и исчезли в клубах пыли и дыма.
Талик некоторое время стоял в растерянности, пытаясь осознать слова Моры, потом поехал домой, и звук двигателя собственного мотоцикла казался ему тёплым и домашним, как мурлыканье котёнка в отличие от грозного рыка каскадёрских байков.
Наутро всё показалось сном – поездка, разговор с Морой… С чего он решил, что здесь имеет место быть нечто паранормальное? О чём они вообще говорили?! Возможно, просто не поняли друг друга, и Мора – обычная девчонка! Пусть даже не совсем обычная, крутая, ну и что? Даша вон тоже не похожа на гламурную барышню… С чего он взял, что приезжие байкеры – воплощение некоего зла? Они недоброжелательные, да, но это же не преступление. Кстати о преступлениях. Криминальная обстановка в городе с их приездом отнюдь не усилилась, никаких объявлений о необъяснимых убийствах, об орудующих маньяках… И всё же было что-то, было тоскливо-безысходное, возникающее при одном взгляде на всю эту лихую компанию, при мыслях о ней, какое-то чувство обречённости. И странные слова Моры «никто не может изменить судьбу, даже ты» Вот интересно-то! Выходит ему, Талику Орешникову, дано что-то большее, нежели остальным? Но что тогда? И ведь не зря Мора вступилась за него в баре, да ещё угощала, хотя, если разобраться, что за дело блистательной каскадёрше до хлипкого ботаника, непонятно чем не угодившего всей их компании?! Ну и выкинул бы Оркус его останки во двор, - кто бы опечалился? Или даже просто заметил?
Не найдя ответов, Талик решил больше не заморачиваться с этой историей и позволить событиям развиваться так, как им заблагорассудится. В конце-концов ему какое дело?
Он налёг на учёбу, ибо приближалась сессия, и лучше всё-таки было посвятить время ей, нежели разгадыванию загадок, поэтому, когда видел в городе знакомый «Сузуки», просто отворачивался. До тех пор, пока не застал его близ калитки небольшого домика в частном секторе – бывал там Талик периодически, бывал, даже не рассчитывая на благосклонность владелицы. Бывал просто ради того, чтоб хотя бы издали глянуть на вожделенный силуэт, положить к калитке букет астр или просто разноцветных кленовых листьев, - смотря на что хватало денег в каждом конкретном случае. Вот как сейчас…
Букет выпал из руки, лишь только на улочку с помпезным названием «Майское шоссе» медленно въехал байк из команды госпожи Смерти, затормозил у Дашиной калитки, потом также медленно, источая чёрные дымки, исчез за последними домами.
- Тебе чего? – недовольная Даша отворила дверь на настойчивый стук. Из комнаты доносилась музыка, пахло чем-то невероятно вкусным, тёплым и домашним.
- Я это… хотел узнать, - Талик смутился, осознав в какую нелепую ситуацию попал.
- Сегодня двадцать седьмое октября, суббота, время девятнадцать ноль шесть. Что-нибудь ещё?
- Нет… Да! Ты одна здесь или кто-то ещё есть? Ну, с тобой, в доме… проживает.
- А что? Какое тебе дело? – удивилась девушка. – Хочешь в гости?
- Так одна или…?
- Иди домой, Таль, - она затворила стеклянно-ажурную дверь, и когда он уже дошёл до изгороди, снова приоткрыла и крикнула вслед, - Одна живу, одна! Хоть это ничего не значит! Для тебя... И спасибо за цветы!

Глубоко вздохнув, он вошёл в бар, даже не сняв мотоциклетного шлема, обвёл взглядом зал в полумраке, выискивая Мору. Мора щебетала о чём-то с незнакомым парнем и весело смеялась, сидя у самой стойки. На секунду, лишь на одну секунду Таликом овладело замешательство – так грозная леди Смерть походила на обычную девчонку, раскручивающую ухажёра на выпивку и, может, что-то ещё. Ладно, пусть лучше он прослывёт дураком, чем пострадает Даша, - и Виталий шагнул навстречу судьбе.
- Поговорить надо, - процедил сквозь зубы. Почему-то именно такая маска, нагловато-уверенная, хотя наверняка и глупо выглядевшая в применении к нему, вызвала некое уважение у каскадёров – они даже сказали, где найти свою предводительницу!..
- Не видишь, я не одна! – бокал в руке Моры начал покрываться инеем. И отнюдь не из-за плавающих в нём кусочков полурастаявшего льда.
- Я сказал НАДО, - тихо и весомо повторил Талик. Он чувствовал в себе грозную силу, хотя природы её не понимал совершенно. Может, то была лишь иллюзия? Самовнушение? Но эффект возымело. Когда совсем не могучим плечом оттеснил в сторонку приятеля Моры, тот, не возражая, лишь буркнув недовольно для проформы, ретировался.
Мора вздохнула.
- Ну, что тебе? Опять пришёл бороться за справедливость? Ты начинаешь меня утомлять.
- Майское шоссе, дом семь под твоим прицелом?
- Я ведь уже объясняла…
- Да или нет? Если я ошибся, принесу глубочайшие извинения. Но в этом доме живёт небезразличный мне человек, поэтому ответь! Правду!
- Судьбу изменить нельзя.
- Я жду ответ.
- И что ты сделаешь? Попытаешься меня остановить? Интересно, как?
- Ответь, пожалуйста, Мора.
Дева улыбнулась и повертела в руке застывший бокал. Коктейль в нём замёрз до самого дна и переливался разноцветными ледяными искрами.
- Даша Стрельникова – ты хочешь забрать её? Ну, скажи, наконец!..
Мора молча смотрела на него, и в глазах её билось зелёное пламя.
- Послушай, я всё понимаю – судьба и так далее, нельзя вмешиваться. Но одно дело, когда речь идёт о старике, прожившем жизнь, хотя и тут спорно, и совсем другое – когда о девушке, которой нет и двадцати. Ей рано умирать!!
- Откуда ты знаешь, у кого что на роду написано? Да и чем она лучше? Для меня все равны и - поверь! – ко всем отношусь с почтением, будь то младенец или умудрённый жизнью муж.
- Но мне не всё равно!! Есть же… - Талик смешался, подыскивая нужные слова, - есть… исключения из правил! Не бывает правил без исключений. Для любого закона предусмотрены смягчающие обстоятельства, когда он трактуется иначе. Когда… можно что-то сделать!
Мора молчала.
- Ну, хочешь, возьми меня! Только оставь Дашу.
- Вот так даже? – покачала головой леди Смерть. – И ты думаешь, она оценит твоё самопожертвование?
- Это неважно, - прошептал Талик.
- Ты ей безразличен. Поверь, я многое знаю о людях! Если она кого и любит, то не тебя.
- Это тоже не важно. Важно, что я её…
- Ну, что ж, - вздохнула Мора, - в истории были прецеденты подобных замен одной кандидатуры другой. Если речь идёт о высоких чувствах, я могу пойти навстречу.
Талика обсыпало морозом, но в душе его наряду со страхом зазвучала и торжествующая песнь.
- Ты отдаёшь отчёт, что назад пути не будет?
- Да, - он облизнул губы. – Я готов. Что надо делать? Как это всё… произойдёт?
Мора вертела стакан и раздумывала.
- Нетривиальная ситуация требует нетривиальных решений… Сделаем так, - и снова волна холода обдала отважного ботаника. – Устроим состязание. В скорости. Если ты меня обгонишь – причём заметь, я дам тебе фору час времени! – если обгонишь, свободен. Ну, а если нет… Но обещаю, всё будет красиво!
- А Даша?
- На кону теперь твоя жизнь. Сосредоточься на ней.
- Даша… останется? – он почему-то никак не мог произнести это слово «умереть». Мора медленно кивнула, и в глазах её мелькнуло нечто, похожее на жалость.
- Хорошо, - Талик сжал и разжал кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. – Мне надо подготовить мотоцикл. Дай мне неделю.
- Три дня.
- Ладно, - он знал, что ни недели, ни трёх месяцев не хватит, чтобы из его драндулета сделать нормальный байк, поэтому не стал возражать. – Теперь - где?
- Мне всё равно. На сколько хватает твоего бака?
- Ну, километров триста.
- Хорошо. Значит, триста километров и будет.
- А место?
- Выбирай любую дорогу. Я тебя найду.
- Не сомневаюсь. Твои… э-э-э… друзья-помощники, - надеюсь, они не в игре? В противном случае я решу, что ты боишься и… и приведу своих.
- Договорились. Играем вдвоём.
- Отлично, - он слез с табурета, выпрямился, расправил плечи, чтобы казаться выше и внушительнее. – Тогда до встречи. Через три дня.
- Неужели тебе не страшно? – сочувственно улыбнулась Мора.
- Страшно, - кивнул Талик, - но есть вещи важнее. Много важнее!
Он собрался было уйти, но остановился.
- А можно вопрос? Последний.
- Говори.
- Вот ты упомянула однажды о какой-то моей особенности, если я правильно понял. В чём она? Это – характер?
- Не догадался? Малыш, твоё имя! Имя влияет на характер, судьбу, окружает особой энергетикой. Среди вашей компании ты один такой. Поэтому я вообще снизошла до разговора.
- Имя?.. Никогда бы не подумал. Орешников – значит, «крепкий орешек»? Как Брюс Уиллис?
Мора засмеялась, покачала головой и отвернулась к бару. Аудиенция закончилась. Талик побрёл к выходу.

Ранним утром, когда мамочки только снаряжали своих чад в школы и детские сады, когда примерные граждане допивали последние глотки кофе, и когда общественный транспорт ещё не заполнился и наполовину, Виталий уже мчался на станцию техобслуживания, где работал знакомый механик, друг отца, и от которого сам научился в своё время многим премудростям автодела. Не вдаваясь в детали, спросил, что возможно сделать с байком в кратчайшие сроки для повышения мощности оного и улучшения ходовых качеств. Механик с сомнением глянул на мото-чудо конструкции Орешникова, покачал головой и предложил продать одному чудаку, готовому выложить за сей раритет неплохую сумму. Ежели потом годик поработать и приложить к сумме ещё немного – раз в пять, не больше – то возможно купить хоть и подержанную «тачку», но всё же получше исходной.
- Нельзя, Сергеич. Через три дня гонка. Потом – запросто. Если…
- И кто соперник?
- «Интрудер».
Механик присвистнул.
- Тогда ты – покойник, парень! – и хохотнул, довольный шуткой, грубоватой, как он сам, но меткой. Даже представить не мог, насколько меткой! Талик скрипнул зубами, но промолчал.
- Ладно, не тушуйся. Что-нибудь придумаем. Цилиндры расточим, резину сменим. Только будешь сам делать, у меня и без тебя работы по горло.
Последующие дни Виталий не выходил из мастерской, даже ночевать оставался здесь же, на старой кушетке. Кто-то подсовывал ему бутерброды, чай, которые поглощались на автоматизме, без участия сознания, занятого только одной мыслью – успеть! Сергеич, видя такое усердие и целеустремлённость, проникся важностью момента и тоже стал оставаться после работы со своим юным помощником, но домой уходил, хоть и далеко за полночь.
Даже глушители сняли с мотоцикла, - пусть микрон мощности, но всё же прибавится, а шум… ну, что поделаешь? Это ж только один раз, да и были у Талика насчёт дороги свои соображения. Выбрал он трассу за городом, пустынную – если кого и потревожит рёв, то не безвинных граждан. Талик рассуждал, что «интрудер» – машина тяжелая, с большим моментом инерции, а раз так, то единственным преимуществом перед ним может быть маневренность на сложных участках дороги, чем и следует воспользоваться. Слабенькая надежда, конечно, но лучше, чем вообще никакой.
Гонку со Смертью можно проиграть и обладая самой лучшей, навороченной техникой, если надеяться только на неё, а не на тактику и расчёт. Поэтому и решил новоиспечённый гонщик ехать не по магистрали, прямой, как струна, с отличным покрытием, прекрасным обзором местных красот и достопримечательностей, а по одной из второстепенных дорог, заброшенной за ненадобностью и потому неухоженной, извилистой, с перепадами высоты и закрытыми опасными поворотами. Чтобы не улететь с крутого обрыва по касательной, необходимо постоянно сбрасывать скорость. Если не знаешь трассу. Талик трассу знал и надеялся, что Мора не столь крута и проницательна, что читает мысли и сможет воспользоваться чужими знаниями. В противном случае всё вообще теряло смысл.
Вечером, накануне гонки ботаник-байкер сидел на берегу реки. Он думал о Даше, о том, что она, возможно и не вспомнит о нём, а главное – не догадается, почему (если вдруг!) он исчез из её жизни, хотя и так старался не донимать своими чувствами. Это ничего. Главное – что она будет! Главное – что она останется, найдёт счастье, обретёт будущее.
Он смотрел, как сквозь туман, рваным облаком лежащий от неба до самой земли, медленно летят листья и падают на воду, и уносятся течением куда-то в сумерки. Вот что изменится в мире с уходом одного человечка? Что рухнет? Что безвозвратно утратится?.. Клин переливчато курлыкающих журавлей направился навстречу закатному солнцу, ещё такому теплому и доброму. Природа прощалась со всем, живущим в ней, отходила на покой, в сон, спокойный и недолгий, ибо за ним следовало утро, а потом весна. Жизнь не кончалась, но начинала свой новый извечный круг.
- Omnia vincent vita, - пробормотал Талик. И вдруг понял. Vita! Вот в чём дело.Vita – жизнь! Часть его имени «Виталий», волшебная энергия, окружающая его и вселяющая уважение грозного противника.
Вечное противостояние двух начал в природе, двух единств, не существующих друг без друга. Mors и Vita. Смерть и Жизнь…
* * *
Холодным осенним утром худенький паренёк выкатил подержанный мотоцикл из гаража. Возможно в последний раз. Но страха не было, не было жалости к себе, тоски, - всё перегорело, всё осталось где-то там, позади. Сегодня его вела любовь, живущая в сердце, живущая в душе, его вела сама Жизнь, звучащая в его имени, и Победа – «Victoria», обозначенная яркой буквой V на крышке двигателя.
Талик решительно опустил забрало шлема, крутанул ручку газа и направил мотоцикл к выходу из города, где начиналась старая дорога…